Осень 2004 г.
При участии Славы Ку

Ночной обзор на Последенем канале

Однажды утром Лукьяненко проснулся в совершенно незнакомой комнате. Обстановка - огромная двуспальная кровать с кисейными занавесями, розовые в цветочек обои, стеклянные ангелочки, болтающиеся под люстрой, шелковые подушечки в виде сердечек и бубликов - потрясла его до глубины души.
Он попытался приподняться.
Жуткие образы мгновенно возникли перед глазами и поплыли... слева направо: Антон Городецкий со стаканом томатного сока в одной руке, и перегоревшей лампой "дневного света" в другой. Справа налево: безымянная ведьма, безобразно раскинув кривые короткие ноги, сбривала с лобка синий мох...
В глубине души Лукьяненко что-то завозилось и поползло по пищеводу наверх - к глотке.
- Идет борьба добра со злом...
Блевать нельзя - не ясно, где я, - подумал Лукьяненко и, чтобы унять тошноту и галлюцинации, сосредоточил все свое внимание на розовом тигренке, которого неведомая хозяйка этого притона для младенцев пристроила на туалетном столике.
- Тигренка рано отдал я,
На растерзанье Зеркала... - собственная недальновидность потрясла его. Можно было сохранить жизнь бабе-перевертышу, и вывести потом ее в повести "Вечерний обзор на Последнем канале" как главную героиню - лесбиянку.
- Однако, мне пора. Сотру
Скорей свои воспоминанья,
О том, как я лежал нагой
В постели розовой, чужой...
Лукьяненко осторожно встал и пошарил рукой вокруг себя в поисках одежды. Вертеть головой он не мог - когда он принял вертикальное положение, голова закружилась еще сильней.
Поиски вслепую ничего не дали. Не только брюк и свитера, но даже трусов и носков, с которыми, как известно, настоящий мужик даже на ложе любви расстается крайне неохотно и в последний момент, рядом не оказалось.
Лукьяненко встал, прикрыл рукой свою писательскую гордость и осторожно пошел искать туалет...

Выпуск второй.

...Туалет как туалет, и пахло в нем недорогим освежителем воздуха "Тайга". А вот из кухни доносился соблазнительный запах чего-то жареного.
Лукьяненко, по-прежнему прикрываясь рукой, остановился на пороге и замер. Та, что суетилась около плиты, совсем не походила на недорогую, но чистоплотную шлюху, с которой, как Лукьяненко надеялся, он провел ночь.
Женщина в ярком халате из ненатуральных материалов была похожа на мастера производственного обучения с устроенной жизнью: муж, двое детишек, уютная квартирка, уважение коллег, шесть соток в Подмосковье, на которых водятся огурцы и кабачки...
Но как к ней дом попал Лукьяненко, этот романтик, который никогда не разводил ничего, кроме Синего Мха? И почему он голый?
- Скажите Муза в этот час
Я не впервые вижу Вас?
- А-а-а, проснулся, - повернулась к нему "мастачка". Все-таки она была довольно миловидной. Хотя и полноватой. - Что такое? Почему ты до сих пор не оделся? Сергей, ты же прекрасно знаешь, что я не люблю, даже когда в белье подходят к обеденному столу, а ты без трусов! Совсем распустился!
- Позвольте Вам заметить: я
Трусов не вижу ни.... Э-э-э...
- Не ругайся матом. Я поняла тебя. Все твое вчерашнее - брюки, куртку, свитер - в общем, я все выстирала. Но ты же не маленький! Мог бы и сам достать из шкафа чистое... Накинь халат, твой махровый висит в ванной на вешалке. И будем завтракать.
Так и не поняв, кто это жарит - и вроде бы даже для него! - оладьи, Лукьяненко поплелся искать вешалку в ванной.
Женщина прикрыла дверь, сняла с плиты сковородку, на которой уже задымилось масло, и сбросила на пол пеструю "куклу на чайнике".
Под румяной Матрешей в ватной юбке согревался не чайник, а телефон.
- Алло, будьте добры, соедините с директором. Да, Насессера... Это срочно. Насессер? Это Мастер. Плохо дело. Я думаю, под Москвой образовалась смерч-воронка. И она будет расти. Проверьте показания приборов..."

Как будут развиваться события, вам расскажет Ночной обзор на Последнем канале.

Ночной обзор на Последнем канале. Выпуск третий.

В прошлом выпуске мы оставили нашего героя совершенно голым. К чему привели поиски халата? Так ли безопасна квартирка Мастачки?
Ответы на эти и другие вопросы в репортаже нашего специального корреспондента Брата Ку:
"Воровато оглядываясь, Лукьяненко заглянул в шифоньер. Слева на перекладине аккуратно висели плечики с потертым кримпленовым костюмом "Венекс" производства еще социалистической Румынии, красным кимоно и бурятским национальным костюмом. На полочках лежали стопки чистых трусов, носков и маек.
Лукьяненко потянул на себя стопку с трусами, из нее выпал здоровый черный предмет и больно ударил Лукьяненко по ноге. В угловатой железяке Лукьяненко с удивлением узнал израильский пистолет "Дезерт Игл", виденный им ранее только в кино. "Какой идиот пользуется такой бандурой" - подумал Лукьяненко, пытаясь подуть на ушибленную ступню. Он кое-как натянул на себя трусы с надписью "Без упора не работать" и стал выбирать верхнюю одежду. Из висевших в шкапу шмоток впору пришлось только кимоно, почему-то в комплекте с зеленым поясом. Вдруг шкап как-то странно задергался и начал передвигаться к двери, Лукьяненко попытался его отпихнуть назад, но из дверцы шкапа высунулась лошадиная нога и больно пнула Лукьяненко в ушибленное место. От неожиданности он выпустил шкап, и тот, перегородив дверь, громко и радостно заржал.
Хотя шкап и перегородил выход, но как во всех домах дореволюционной постройки, над дверью было маленькое оконце. "Пожалуй пролезу" - подумал Лукьяненко оглядывая намечающийся животик. Вздохнув, он полез на шкап, гадкая мебель взбрыкнула и понеслась по комнате галопом, круша и сметая все на своем пути. Лукьяненко испугался и оконфузился. Тут ему на глаза попался "Дезерт Игл". Свесившись с бешено несущегося шкапа, как заправский вольтижер, Лукьяненко ловко (с третьей попытки) схватил смертоносную железяку.
"А куда стрелять?!" - в панике подумал он.
"В воздух" - подсказал внутренний голос.
"Или в попец?" - засомневался Лукьяненко. Приставив пистолет к задней, по ходу движения, стенке шкапа, он нажал на спуск (а не на курок, как пишут малограмотные авторы). Курок сухо щелкнул. "Нет патрона в патроннике" - понял Лукьяненко, патрона не было не только в патроннике. Вообще-то патронов не было и в магазине (а не в обойме). Лукьяненко начал ритмично бить рукояткой пистолета по гипотетической лошадиной голове, у пистолета отвалился затвор. Шкап дико заржал и прыгнул в окно (размеры окна, были вдвое меньше шкапа), от удара Лукьяненко упал со шкапа, а предмет мебели развалился на составляющиеся части, разлетевшиеся по комнате. Лукьяненко со стоном привстал с пола, вокруг бились в агонии обломки шкапа, ящик для обуви конвульсивно грыз румынский костюм. Лукьяненко, не без приятности, ощупал свое тело, и убедившись в целости его членов, поднялся с пола и выбежал в дверь.
Темнело..."
О том, что было с Лукьяненко, когда он выбежал в дверь, Последний канал расскажет в ближайших выпусках.

Выпуск третий.

С великой печалью сообщаем, что наш специальный корреспондент брат Ку по причине хронического пьянства упустил из виду часть жизни писателя Лукьяненко. Поэтому совершенно непонятно, когда герой наших репортажей заснул.
Ведь в прошлой серии он вышел на улицу и при этом -"темнело".
Может, он заснул именно от темноты?
Между тем, пьяный Ку продолжает бомбардировать редакцию Аналитических программ Последнего канала своими сумбурными репортажами.
"Лукьяненко выпал из сна как младенец из утробы и немедленно захотел назад. По глазам полоснул яркий свет, в уши набатом ударил ритмичный гул, всё тело опалило жаром и бросило в озноб. Грубые, сильные руки схватили за шкирку и поставили на ногу.
Are you ready, mariner? Or steel sleeping, get up lady!!! GET UP DOUBLE-CROSSING MOTHERFUCKER!!!!!!! Непонятные слова напугали Лукьяненко до дрожи, бешеным калейдоскопом неслись мысли: хочулиямогулияговнолияамагнолия!!!!!!!!
ГДЕ Я?!!!!!! Проморгавшись, Лукьяненко увидел перед собой огромного афроамериканца, точнее, здорового негрилу в неизвестной форме, но с явно сержантскими нашивками. Тот грубо сунул в руки Лукьяненко фонарик и толкнул его в дверь, с противным лязгом распахнувшуюся в стене.
Дверь с не менее противным лязгом захлопнулась за спиной. Лукьяненко оказался в лифте. Лифт хрюкнул и с бешеной скоростью пошел вниз. Лукьяненко затошнило и захотелось по всем нуждам сразу. Лифт остановился так резко, что Лукьяненко упал на пол и осуществил все желания изумленного организма. Дверь открылась. Лукьяненко выполз наружу и осмотрелся. Он оказался в небольшой комнате с железными стенами, полом и потолком. На противоположной стене была расположена дверь. Лукьяненко поднялся на ноги и подошел к двери. Дверь открылась. За дверью виднелся коридор, где-то что-то капало.
Лукьяненко шагнул вперед, дверь закрылась, и стало темно. В темноте кто-то громко запыхтел и, громко топая, стал приближаться к Лукьяненко.
"Фонарик" - вспомнил автор блокбастеров. Узкий слабый лучик выхватил из темноты жирного лысого дядьку в замызганной майке. Глаза его закатились, пыхтя он шел на Лукьяненко. Руки, перемазанные чем-то вонючим и коричневым, потянулись к горлу опешившего Лукьяненко.
Инстинктивно он ударил лысого по башке. Лысый хрюкнул и пальцами мягкими и теплыми, как фаршированные перцы, схватил Лукьяненко за горло. "Не видал я никакой подковки" - подумал Лукьяненко, и начал ритмично бить Лысого фонариком. Лысый вдруг разжал руки, упал на пол и сгорел. Лукьяненко потерял сознание..."

28 марта,
воскресенье

Свой очередной опус Ры назвала "Спорт и Фото", но, если честно, про фото там ничего нет. Просто однажды в детстве она прочитала повесть, один из героев которой заведовал магазином "Спорт и фото". Завмаг был героем второстепенным, название повести Ры забыла сразу же, как только сдала книжку в библиотеку, а вот поди ж ты, с тех пор она не может произнести слово "спорт", не добавив к нему слово "фото". Злые языки говорят, что именно по этой причине Римму так и не пригласили вести спортивную рубрику на ТВ. Добрые же языки утверждают, что вовсе не поэтому, а потому что в видеозаписи у нее очень большой нос...
М-да... но сейчас не об этом. Вернемся к литературе.
Итак, литература оказывает огромное влияние на жизнь Ры. Вот, например, совсем недавно талантливые произведения яркой представительницы так называемой "женской" прозы Людмилы Улицкой подтолкнули ее к занятиям спортом... и фото.

Спорт и фото

Писательница Улицкая неизменно представляется Ры в образе одной из ее героинь - Медеи, старухи-гречанки, бывшей одно время замужем за нервным евреем по имени Самуил. Самуил прославился тем, что когда-то давно заделал родной сестре Медеи ребенка. Сделал это Самуил не со зла, а скорее всего, из желания самоутвердиться. Потому что, во-первых, Медея от него так и не забеременела, а, во-вторых, его вообще в отрочестве звали "Самоня - пустые штаны".
Чтобы уровновесить образ пустых штанов, Улицкая создала еще один - сногсшибательный образ мужского члена, который, проникнув в лоно, обнаруживает свое присутствие, оттопыривая женский живот. Именно вдохновенные описания члена... э-э, назовем его "оттопыром"... именнно описание приключений "оттопыра" заставили Ры в очередной раз задуматься над своей жизнью и судьбой...
- Хорошо, небось, тетка пожила. Многое повидала. - Рымарь стояла перед зеркалом и рассматривала свой живот. Она пыталась вспомнить, доводилось ли ей хоть раз в жизни наблюдать редкое явление, неоднократно описанное Улицкой.
- В молодости, может быть, пока я была совсем худой. М-да, внимательнее надо быть. А сейчас... Ну что это за пузо, а!? Чтобы оттопырить ЭТО, нужно иметь... Иметь... Фантазию как у Людмилы Улицкой, бляха муха!
Тут Рымарь вспомнила еще одну особенность миров Улицкой - если ее героиня ведет домашнее хозяйство с пристрастием, то она непременно орехи пересчитывает. Причем какие - грецкие или, к примеру, мускатные, не говорится. Просто пересчитывает и - молодец.
- Раз, два - пересчитала Рымарь неровности в области грудной клетки. Для исправного ведения хозяйства ей этого показалось мало и она сосчитала еще и выпуклости на неровностях:
- ...Три, четыре. Ну-ну. В плане упругости - это совсем, конечно, не орехи. А вот в плане объема - именно орехи и есть. Хорошо хоть количество не вызывает беспокойства. Ладно, как разбогатею - сделаю себе липоксацию и трансплантацию, а пока - спорт, спорт и еще раз спорт. И фото.
Ры сняла с ушей подол ночной рубашки и стала собираться на шейпинг.

На сборы ушло полгода. Дело в том, что Ры искала себе соучастника. Потому что, хотя она и хвастается, что везде может ходить одна, это не совсем так. Нет, она, конечно, ходит одна в бассейн. Но там все просто - плавай себе со страшной скоростью взад и вперед, пока головой о бортик не ударишься. А потом Ольга Печникова, ведущий тренер по плаванию всех времен и народов, отнимет ласты, и плавай себе дальше медленно, неторопливо. Хотя, конечно, для Ры лучше плавать быстро, не вступая в контакт с окружающими. Иначе она обязательно попадет в историю, по сравнению с которой звон в ушах от удара черепом о бортик - это просто маленькое приятное приключение.
Вот, например, плывет как-то Рымарь по дорожке босиком и поэтому очень медленно. И видит прямо по курсу красивую молодую женщину, отдыхающую от спорта... и фото. Дама с пышной прической и со вкусом накрашенная, красивый купальник с трудом сдерживает напор здоровой плоти. Да что там... совсем не сдерживает, не смог, не справился. Левая грудь освободилась от давления и вперилась соском, как единственным глазом, в будку на курьих ножках, где во время соревнований размещаются спортивные коментаторы, а в обычные дни тренер Печникова пьет чай.
И Ры вместо того, чтобы холодно усмехнуться, развернуться и уплыть, с глупой улыбкой сказала даме: "А у вас грудь видно!". И была вознаграждена таким испепеляющим взглядом, что только наличие вокруг большого количества воды, спасло ее от полного уничтожения. Скрываясь от гнева красотки, которая, по-видимому, проводила какую-то запланированную акцию, Ры перемахнула через две дорожки и загрустила там, думая о том, какая она балда, и что во внешнюю разведку ее не возьмут...

Да и шут с ней, с резидентурой этой. Главное, на шейпинг Ры приняли. Условия приема были очень простыми - платишь 60 рублей, заходишь и занимаешься. А на входе еще и гантельки дают бесплатно. И не записывают, кто сколько взял... В принципе, можно украсть. Только зачем? Помыслы Ры были чисты, а намерения - благородны. Нет, не за гантельками пришла она в спортзал, а за новым обликом, за новым образом жизни.
Оказалось, новый образ жизни пользуется повышенным спросом.
Зал №3 спорткомплекса "Батыр" был забит до отказа женщинами всех возрастов, оттенков кожи. Казалось, они собрались здесь вовсе не стихийно, а были специально подобраны так, чтобы своими недостатками оттенять бесовскую красоту тренера.
Тренер была бабой соблазнительной, хотя и почти без груди. Гладкость мускулов и бронзовость кожи с лихвой окупали этот страшный, по мнению Ры, недостаток.
Мускулистая бестия включила музыку и занятия началось.
Прежде всего была разминка, и Ры перенесла ее легко. Потом начались прыжки, и тут Ры ощутила весь груз прожитых лет. Сначала прыгали, стандартно стремясь вверх, - и она вспомнила, что ей почти тридцать пять.
Потом начались прыжки в сторону, и голове Ры совершенно некстати зазвучал заунывный голос ведущей радио "Маяк": "Недержание... Многим пожилым людям знакома эта проблема...". "Не знакома, - подумала Ры, - но, кажется, сейчас мы с ней познакомимся". Она продолжала прыгать, изо всех сил состредоточив все внимание на группе мышц, которые должны были спасти ее от позора.
Как это ни странно, но даже после того, как Ры сбегала в туалет, ей не удалось отвлечься именно от этой группы - благодаря продуманному комплексу упражнений.
Есть такое выражение: каждый все понимает в меру своей испорченности.
На занятии по шейпингу в зале №3 Ры поняла, что она, похоже, испортилась окончательно и восстановлению не подлежит. Потому что истолковать как-то прилично все те телодвижения, которым тренер пыталась научить толпу задыхающихся баб, она в принципе не могла.
Почти все упражнения были связаны с раздвиганием ног, двиганьем таза вверх и чуть вперед или выполнялись из коленно-локтевой позиции.
Какие там приключения "оттопыра", какая Улицкая? Больше всего зал № 3 напоминал съемочную площадку фильма "Калигула".
"Думал-думал Калигула, где взять денег для казны и придумал, созвал знатных римлянок и приказал им заниматься у него во дворце валютной проституцией, - чтобы отвлечься от кошмарной действительности Ры предалась размышлениям, - пришли знатные римлянки разных возрастов, легли вповалку и ка-а-ак занялись только проституцией в разных позах. Прямо как мы сейчас. Только мы пока без мужчин - репетируем."
Рымарь вспомнила, что знаменитую сцену встречи Штирлица с женой планировалось снимать кусками - отдельно Штирлица, отдельно - жену, а потом монтировать. Но Штирлицу якобы стало интересно, что за баба - его жена, и он пришел на съемочную площадку. И они снимались по-честному, глядя друг другу в глаза...
"А где же наши мужчины? Штирлицы, генералы Вермахта и Леголасы, и Гладиаторы? - Ры, опираясь на руки и правую коленку, забрасывала левую ногу куда-то в сторону и назад. При этом она изящно повиливала плечами и выгибала спину. Вилять и выгибаться было не обязательно - просто Ры опасалась, что здоровая блондинка, охваченная спортивным задором, вот-вот лягнет ей впрямо лоб.
"Да, да, где мужчины из этого фильма? Наверное, они снимаются в какой-нибудь батальной сцене" Но занятие продолжалось и Ры, чтобы не лишиться рассудка от усталости и напряжения, была вынуждена фантазировать дальше.
"Вот красивая пышнотелая блондинка. Как выглядит ее мужчина? Кто он?
Ефим Капелян... Почему он? Ах, да, я же сегодня вспоминала Штирлица, а он был голосом за кадром. Блондинка зовет его: "Фима, Фима, иди ко мне, я тут уже час без тебя ноги раздвигаю! А Ефим Капелян за кадром: "Клара не обманывала его. Она раздвигала ноги пятьдесят четыре минуты - по заданию Центра", а вслух: "Ну, что ты, Клара, я же не автомат..." - Клара сердито: Да уж куда тебе! Автомат, ха! Ты-то, небось, Обрез..." - "Что это еще за намеки!? Клара, у меня же армянская фамили…"
- Всем спасибо! На сегодня занятие окончено!

Красавицы, спортсменки, а некоторые в прошлом даже комсомолки тяжело дыша побрели в раздевалку. Рымари там места не хватило. Она в изнеможении упала на маты и стала стаскивать с себя кроссовки. Голос Ефима Капеляна произнес за кадром: "В ближайшие полгода она не будет заниматься спортом. И фото".

От редакции. Первая версия этой статьи называлась "Блядский шейпинг", что, согласитесь, гораздо точнее отражает её суть. Как ни упрашивала редакционная цензура оставить название именно таким, автор настоял(а) на своём. Ну, не хотите - не надо - вздохнула цензура и поставила статью в номер.

30 ноября,
воскресенье

Курица

Пасмурным осенним днем молодая полная сил курица рылась в земле на чужом огороде. Снег второй день сыпался на милый ее сердцу деревенский пейзаж: на большие деревья, на старый сарай, на грядки, где хозяева уже успели посадить лук-зимник...
"А крепкое хозяйство у них, - подумала курица, оглянувшись на всякий случай, - большой огород, теплица знатная, ба! а пугало-то как нарядно одели!"
Курица, не заметившая сначала пугало, решила его как следует рассмотреть. Такой роскоши она не встречала еще на окрестных полях и огородах: василькового цвета шаровары с лампасами заправлены в почти новые белые шерстяные носки. Махровый малиново-голубой халат перевязан вместо пояса оренбургским пуховым платком. Поверх всего этого великолепия - джинсовая куртка с капюшоном, плотно надвинутым на горшок, который, как известно, у любого пугала вместо головы.
У этого пугала голову заменял горшок светлый, почти белый.
"Ночной, видать, использовали, эмалированный", - догадалась курица, и вдруг заметила легкий дымок над капюшоном.
"Оно еше и курит!" - презрительно усмехнулась кура и тут же получила полновесный пендаль.
"Человек!"
"Корова!"
"Вот, корова", - ворчала Ры. Во время акта возмездия у нее с ноги сорвалась калоша и, пролетев метра два вслед за курицей, упала у забора. Теперь надо было туда как-то допрыгать...

Вечером за чаем Ры гордо рассказала матери о своем подвиге. К ее огромному удивлению, та ее действий не одобрила.
- Зря ты дала ей уйти. Курица нарушила границу и должна быть съедена! - сказала она детям. Взрослые дочь и сын смотрели недоверчиво, и добрая матушка пустилась в воспоминания:
- Это такой тайный деревенский закон. Никто об этом вслух не скажет, но многие так делают. Раз курица повадилась лазить в чужой огород, значит, всегда будет. Вот со мной случай был. Как-то съехались мы все - братья и сестры с семьями - сюда, к родителям. Я в огороде возилась, а мама в чулане у печки. И вдруг зовет меня из окна: "Нинк, а Нинк, смотри, сучнища-то по грядкам ходит! Это Петровых курица, я ее давно выслеживаю. Ты ее тихонько..." Я, не долго думая, взяла вилы и метнула их как копье. Курица даже пикнуть не успела - я ее к земле и пришила. И ловко так! А у мамы в печи и чугунок с кипятком был, она ее быстро ошпарила, ощипала и - в суп...
- Ну, знаешь ли, у меня-то ведь вил в руках не было.
- Можно просто шею свернуть.
- Я не умею.
- Тогда ножом. У нас очень острые ножи.

На следующий день Большая Мать Пронзающая Вилами с утра уехала в город, на базар. Дочери приказала смотреть за младшим братом, воспитывать его, а если, чего доброго, появятся гуси-лебеди или, что вероятнее всего, курица, то голову ей долой...
Взволнованная оказанным ей высоким доверием, Ры решила как можно быстрее покончить с педагогической деятельностью, чтобы всецело отдаться охоте на кур. Она подошла к спящему брату и тряхнула его как следует:
- Ленька, ты почему не в училище?
- Так воскресенье же...
"Точно... ладно, пусть спит. Теперь займусь курицей..."
Курица появилась только часа в три, когда уже начало темнеть. Возникла из снежной пелены, со стороны петровского огорода и принялась, как ни в чем не бывало, копаться на грядке. Через минуту из-за сарая появилась Рымарь в синих штанах с лампасами и медленно двинулась к птичке. В голове у нее вертелась сцена из старой комедии: "Я не трус... Но я боюсь. Боюсь, смогу ли я, способен ли..."
Поймать курицу Ры смогла. Способности, видимо, частично унаследованые от матери, позволили ей - и ловко так! - загнать жертву в старый дровник и там взять голыми руками.
Теперь предстояло самое сложное - свернуть шею. "Ага... Красивая какая. Итак, "свернуть" - это значит изменить направление. То есть надо повернуть голову резко вправо или влево".
Ры повернула куриную голову налево, потом направо, потом назад.
Голова свободно двигалась. Шея оказалась длинной и прочной. Курица прекрасно себя чувствовала даже после того, как Ры намотала ее шею себе на кулак.
"Странно... как у фламинго. И смело так на меня смотрит. Нет, ничего не выйдет, придется резать". Она прокралась к кухонному окну и стала звать брата:
- Лень, а Лень...
- Ты что там делаешь?!
- Так. Неважно. Нож дай.
- Какой нож? Зачем тебе?
- Ну, это... Помнишь, мама вчера рассказывала... Короче, у меня курица тут. Тоже вроде Петровых, как и та, что она в молодости вилами пришила. Зарезать надо.
- Ты что! С ума сошла?! Отпусти ее немедленно. Узнают, скандал будет... Быстро, быстро!
- Тогда ты зарежь.
- Ни за что! Это же воровство!
"Ну и ладно, - сердитая Рымарь с курицей стояла у забора, - у одной, значит, славное деревенское прошлое и меткая рука, у второго - принципы, а я всех слушаюсь, за всех отдуваюсь. Сами с вашими курами разбирайтесь!"

"Эх, ты... Пугало", - презрительно усмехнулась курица, когда ее отпустили.
И тут же получила пендаль.

3 ноября,
понедельник

С тех пор, как Ры засветила на сайте "Окрошка" свою талантливо написанную трагедию "Нелегко быть приличною дамой", нет ей покоя от Лени Башкирова. Как увидит Башкиров Рымарь, так сразу норовит к ней поближе подобраться, чтобы завести свою занудную песню: "Ты это... напиши уже... давай что-нибудь в "Окрошку".

Но во время их последней встречи Башкиров проявил неожиданную сдержанность. Дело было на пиру. Гости ели, выпивали, веселились. Леня, как обычно, только ел (выпил он еще утром, а потом еще и днем, и поэтому сейчас не хотел). Он как набил в начале пира рот пирогами и салатами, так молча и сидел. Долго Ры ждала от него обычных уговоров - она, честно говоря, уже подсела на них капитально - и, в конце концов, не выдержала. Перекинула свое длинное, худое, уже сильно постаревшее, но все еще очень ничего тело через стандартную преграду, которая лежит (чаще сидит или просто находится) на пути многих женщин к уже конкретно старому, худому телу Лени Башкирова, и была эта преграда телом мягким, уже заметно располневшим, но еще очень соблазнительным...
Короче, блин, перегнулась Рымарь через Абрамову, протянула руку к Башкирову и говорит: "Приятный ты человек, Башкиров. Симпатичный такой, и череп у тебя сегодня особенно мягкий - одно удовольствие гладить тебя по голове".
Разумеется, Башкиров растаял. Он после этого еще часа полтора ел, а потом проглотил, наконец, еду и запел: "Ты, Рымарь, пиши уже..."
Ры обрадовалась, застеснялась и попыталась залезть под стол - типа, от смущения, а на самом деле ложку уронила.
После таких бешеных интриг она уже не стала откладывать, а прямо утром после бала села и занялась творчеством. Никаких приключений с ней в последнее время не происходило, и она решила написать что-то вроде школьного сочинения-зарисовки.

Утро в любимом городе

Однажды утром Рымарь проснулась потому, что собака ее скулила у нее под ухом. Рымарь посмотрела на часы - половина пятого.
- Нет, уж, моя дорогая, иди в задницу...

Вообще-то Ры никогда не называет свою собаку "моя дорогая", приберегая комплименты для действительно дорогих подруг, вроде Иды Абашевой и Алены Блинковой, которых особенно приятно обнять, прижать к сердцу. А собака, а она и есть собака - прижмешь ее к сердцу, а у нее шерсть жесткая, тело длинное и по всей длине, от передних лап до задних, семь сосков в два ряда: четыре справа, три слева. Так что ее Ры чаще всего зовет просто по имени, а иногда еще "рыжая корова", "апатичная дура" и "крокодилица". Но в это утро собака ныла как-то особенно жалобно, и Рымарь испугалась и назвала ее "дорогой".
Разумнее всего было предположить, что собака, плотно поужинав накануне, захотела в туалет раньше обычного. Но кто такое мог подумать?
Маркс, Энгельс, Ленин, но не Рымарь, это точно. Сначала она решила, что собака чем-то опасно больна. И что, поскулив немного, "рыжая корова" взбесится и перекусает всю семью. Или что ее изнуряют глисты, масса которых в данный момент превысила предельно допустимую, и сейчас глисты полезут из собаки, толкаясь и лопоча по-своему. Мысли эти были неприятными, и Ры решила, во что бы то ни стало, от них отделаться. Для этого нужно было отделаться от пса, и Ры прокралась в лоджию.

Она открыла одну раму, закурила и увидела, что солнце встает не в той стороне, где надо. Вернее, не там, где Рымарь ожидала его увидеть.
Солнце вставало над домом Алены Блинковой, тогда как Ры всегда была уверена, что оно появляется над крышей Иды Абашевой. Несколько минут она, потрясенная, смотрела на "дневное светило", а потом рассердилась: "Ну вот, весь мой фэн-шуй полетел к чертям собачьим. Если Восток там, слева, то Зона богатства у меня на подоконнике, а Зона славы не в углу за кроватью, а ближе к окну... Значит, красный треугольник с надписью "Наталья Рымарь - знаменитый поэт-песенник, любимый миллионами" надо перевесить на стену над столом. М-да. Глупо. Все смеяться будут надо мной... А если серьезно - где же все-таки юг?
Мне нужен компас!"
Эта здравая, и главное - очень своевременная мысль взбодрила Рымарь, мобилизовала ее волю. Ры встала и попыталась покинуть лоджию. Путь ей преградила собака, метавшаяся по комнате с жалобным скулем. "О, нет... Какой кошмар... Что же с собакой? Ой... Я, кажется, догадываюсь. Собаки остро чувствуют стихийные бедствия. Землетрясение??? Да... скорее всего".
И Рымарь в бессилии опустилась на бочку из-под сыпучей бытовой химии, которую они таскали с собой по всем квартирам еще со студенческих времен, используя для хранения обуви.
"Хорошо бы заменить осенние сапоги, а то у меня - откровенное старье, - крышки у бочки не было и, сидя на ней, Рымарь явственно ощущала немодную квадратность сапога. - Хотя глупо думать об этом сейчас, за несколько минут до встречи со стихией... А все метро это... "Начальство в Казани решило хитрО, начальство в Казани открыло метро..."

Рымарь посидела еще немного и побоялась. Потом она замерзла и поняла, что устала - и бояться, и сидеть. "Пойду, напичкаю собачку валерьянкой и лягу спать... И будь, что будет".
Однако, когда она приоткрыла дверь в комнату, оказалось, что собаке тоже все надоело, и она больше не скулила, а замоталась в одеяло на хозяйской кровати и вздыхала вполне сонно. Так что Рымарь сама приняла валерьянки и тихонечко полезла к собаке под одеяло.
- Подвинься, корова, разлеглась тут... Выгнать бы тебя, да ты опять ныть будешь. Грей мне теперь ноги! Из-за тебя я замерзла.
Тут Ры ощутила, что хуже всего во время ее сиденья на бочке пришлось вовсе не ногам. И она стала крутить попой, пытаясь согреться. Между тем мысли ее вновь стали тревожными.
- А если все-таки землетрясение? Или наводнение? Казанка вышла из берегов, все плывут на лодках... на дереве болтается Миша Спектор. Ему кричат из лодки: "Прыгай, мы тебе поможем", а он: "Нет, меня Он спасет"... А в лодке сидит Боря Русс и кому-то доверительно шепчет: "Вы представляете, ведь Он за ним уже и плот, и вертолет посылал..." Стоп, что за ерунда, это же анекдот такой есть. Анекдот - это смешно, а меня что-то беспокоит. Что меня беспокоит? Наводнение... Казанка вышла из берегов, все плывут, на дереве - я. Но за мной, понятное дело, ни плот, ни вертолет посылать никто не будет, так что я радостно машу людям в лодке, прыгаю, яростно гребу руками, доплываю, люди наклоняются и подхватывают меня, тянут изо всех сил. И вот меня втаскивают в лодку. Сорочка на мне мокрая, тело облепила, задралась до пупа, а под ней...
А под ней я голая.
Я же голая! Поэтому и холодно так, и сон не идет".
Ры осторожно вылезла из-под одеяла и достала из комода трусы. И не стринги какие-нибудь, а приличные - немодные, из толстого трикотажа и на широкой резинке. Чтоб сподручнее было плыть по бурным волнам навстречу спасению, Борису Семеновичу и неувядаемой славе поэта-песенника, любимца миллионов. Уже через пять минут совершенно спокойная и одинаково теплая во всех местах Ры крепко спала, обняв свою дорогую собачку.

Была половина седьмого утра. Ничего не подозревавшие горожане собирались на службу. Они варили кофе и беззаботно ели сыр.
А бедной Ры только за это утро столько всего довелось пережить...

17 февраля,
понедельник

Нелегко быть приличною дамой

Рымарь, не получившая приличного образования, очень от этого страдает. Нет, она училась, конечно, в университете. Сначала сидела за партой на отделении "русский язык и литература" филфака. Потом, благодаря врожденной мечтательности и приобретенной лени, отстала на год и догрызала гранит науки в группе с подозрительным названием РЯНШ.
Теперь она знает, как по-латыни звучит фраза "Дважды даёт тот, кто даёт быстро", вполне представляет, кто такой Томас Манн, а брата его, Генриха, даже любит.

Вместе с тем Рымарь постоянно ощущает нехватку тех знаний и умений, которые некоторые приобретают еще в детстве - вышивать гладью, танцевать кадриль и щебетать по-французски.
Ну, допустим, гладь Рымарь в ры... ну, то есть вообще не впёрлась. А вот танцевать и щебетать на иностранных языках ей всегда очень и очень хотелось. В мечтах своих она так это себе представляла. Вот входит она в огромную залу, где все сидят пьяные (почему-то), а некоторые даже танцуют. И тут же ее на танец приглашает приличный молодой человек (а вовсе не шест для стриптиза, как вы могли подумать). И они кружатся в упоительном вальсе, причем Рымарь танцует так великолепно, будто сошла на бал со страниц старинного романа, а вовсе не вынырнула из-под лестницы, где только что пила с подружками водку, разведенную шнапсом... то есть швепсом. И все восхищены! Особенно Рымарь - когда очнется от сладких мечтаний.

Однако дальше фантазий дело долго не шло. Но однажды Рымарь-мужчина, побывав на одной из ремарковских вечеринок, сказал своей самке: "Как прекрасно танцует та девушка в больших очках! Если бы ты танцевала хотя бы наполовину так же хорошо, как она..."
Сердце Ры зажглось ревностью, и в ближайшее воскресенье она отправилась учиться в танцевальную студию "Эксперимент".

Эксперимент состоял в том, что вновь прибывшие подвергались тщательному осмотру и, как это сейчас принято во всем цивилизованном мире, делились на категории. Старые и неуклюжие Наташи Ростовы, недопущенные на первый бал из-за профнепригодности (низшая категория) скакали сами по себе, наступая на ноги соученицам и недоумевая, когда же их сладкие сны про танцы начнут сбываться.
Красивые же и молодые (высшая категория) поступали в обучение к мастерам жанра. Их было двое. Альберт Мулиевич был главным преподом. Ры назвала его Лёлеком. Второй - Борис Николаевич - был друг Лёлека, и Рымарь назвала его Болеком. Глядя, как эти двое ловко гребут ногами, наша мечтательница решила, что они недавно списаны из кордебалета.
На втором занятии в углу зала возникла третья особь мужского пола - Володя. Он был таким старым и так необычно выглядел в клетчатых тапочках на босу ногу, что Рымарь так и не решила, как его называть. Танцевать он решительно не умел, но Лёлек и Болек общались с ним, как со старым знакомым, и Рымарь подумала: "А, ясно. Этот - из оркестра". На третьем занятии Лёлек еще раз обратил взор на Рымарь и внимательно её оглядел - без особого энтузиазма. Потом взял за руку и отвел к Володе. "Вот, Володя, это - Наташа. Наташа, это - Володя. Танцуйте вместе". И Володя с Наташей стали танцевать вместе. Рымарь опасалась, что тягот перехода из своего угла на более удобные позиции пожилой партнер не перенесет. И осталась вместе c ним на пятачке между рядом кресел и раздолбанным пианино, на котором Лёлек иногда наигрывал странные мелодии. Под них народ танцевал стильный танец "Па де гра". И только эти па нашей паре были более или менее по силам.
Танго им решительно не удавалось, латиноамериканские ритмы путали и без того слабые ноги, хорошо исполнить русский и татарский мешали трезвость и отсутствие баяниста-виртуоза.
Что же касается рок-н-рола, то он в исполнении Володи и Наташи был особенно мёртв.
И решила Рымарь эксперимент прекратить. А заодно и плату за обучение зажать.

Печально кивнув бодрому Володе, облив презреньем избирательно похотливых учителей, она покинула этот приют сумасшедших женщин и пошла печальная, вся в обрывках мыслей.
"Ну, ну.... вот сами и танцуйте с мужиками в тапочках. Дуры. Взирайте с изумлением на Лёлека. А Болек-то - туда же! Выбирает, кого покрасивее. А по всему видать - пидор... Ну и ладно... А я с загадочной усмешкой уйду в... Гордо удалюсь на... Блин, куда пойти-то?!"

Так как она не решила, куда идти, то двигаться по прямой было глупо. И Ры свернула за угол, а за углом жила ее приятельница Наталья Абрамова. Она как мудрая женщина никаким экспириментам себя не подвергала, сидела дома, готовила паштеты из печени, а главное, брынзу держала всегда в молоке. Рымарь гордо взошла к ней на третий этаж и с загадочной усмешкой уселась в кухне. В ожидании брынзы она поманила к себе старшего ребенка Дашку:
- Слушай, девочка, подь сюда. Я нынче в печали. Спой мне песню, ты ее еще у матери своей на дне рождения пела, что-то там про воровскую любовь.
- Нет, про воровскую любовь - потом. А сейчас я спою тебе песню про даму.

Дашка забралась на кресло и запела, размахивая руками и неожиданно ловко покручивая задницей:

"Нелегко быть приличною дамой
Она носит большую панаму,
Стоит мне захотеть
И панаму надеть,
Сразу стану приличною дамой..."

Рымарь слушала, согласно кивала и думала:"Да уж... блин!"